Решение принимаю мгновенно. Пишу на листочке: «Берём кандидатку в чёрном костюме», — и показываю запись Аристарху и Анне Павловне. Юрист округляет глаза: «Почему?»

«Так надо!» — отрезаю я и ставлю жирную точку: приказы босса не обсуждаются.

Глава 10. Женя

– Что? Кто? – просыпается Маша от моих воплей.

– Работа… меня взяли… представляешь! Ура! Машка! Заживём!

Каждое слово вылетает изо рта пулей, слёзы катятся по щекам. Я ещё ничего не понимаю, не могу сосредоточиться, знаю одно: жизнь меняется.

Моя жизнь меняется!

Моя!

Жизнь!

Меняется!

– Дуреха! – Машка вскакивает и обнимает меня. – Что ты ревешь?

– Я от радости! Счастлива, боюсь, сердце разорвётся.

– Глупая! Ох, какая ты глупая.

В холл компании вхожу на негнущихся ногах. Хорошо, что тёплая погода позволяет носить балетки. На высоких каблуках точно бы свалилась. Девушка у ресепшн, хлопая длинными, явно искусственными ресницами, долго ищет мою фамилию в списке, потом подаёт бейдж.

– Это временный пропуск, — говорит сквозь зубы она, презрительно окидывая меня взглядом.

С чего бы это? Чем я ей помешала? Или ненависть к всем, кто носит юбку?

— Спасибо, — стараюсь быть предельно вежливой: негоже портить первый рабочий день скандалом. — А… куда дальше?

— Позже получите постоянный, — девица машет рукой в сторону. — Вам туда.

Оглядываюсь и шагаю к турникетам.

– О, мисс Терпение!

От этих слов, сказанных задушевным голосом, вздрагиваю и оборачиваюсь. Ехидный качок из приемной комиссии стоит сзади и крутит на пальце бейдж. Он почти на голову выше меня и в два раза крупнее. Особенно выделяются широченные плечи.

Сегодня на нем простая белая футболка и джинсы в тон. Но вполне вероятно, что простота эта кажущаяся: и все вещи на нем модных брендов последнего сезона и стоят наверняка как крыло самолета.

И вообще он выглядит потрясающе, как принц из сказки, невольно отмечаю я, разве что коня рядом не видно. Или он на улице? Бросаю взгляд в огромное панорамное окно и смущаюсь от глупых мыслей.

– Здравствуйте, – лепечу я, сторонясь: такая гора мышц раздавит и не заметит.

– Проходи.

Менеджер хватает меня за запястье, я выдергиваю руку, шарахаюсь назад и взвизгиваю:

– Не трогайте меня!

– Вай-вай, красавица! Да ты у нас ещё и мисс Недотрога? Повезло компании! – подражая южному акценту, развлекается качок.

От злости не сразу попадаю бейджем на сканер турникета, ещё больше краснею, но гордо задираю подбородок и первая проскакиваю по проходу.

В холле вдыхаю полной грудью и оглядываюсь: вредный качок по-прежнему стоит по ту сторону и смотрит на меня, подняв брови. Наконец он пожимает плечами, с кем-то кивком здоровается и… незаметно оказывается рядом. Не глядя больше на меня, словно вычеркивая из своей жизни, направляется к лифтам.

Я семеню следом, но на приличном расстоянии, хотя очень боюсь отстать: представления не имею, где находится мой кабинет, из-за пронизывающего взгляда девушки на ресепшн забыла спросить об этом. Надеюсь, что мажор поработает чуть-чуть Сусаниным.

Парень нажимает на кнопку вызова лифта, косится, но молчит. Легкая улыбка блуждает на губах, словно он вот-вот расхохочется, а в глазах черти играют в чехарду.

А лифт, как назло, гремит цепями, как уставший каторжник, но не торопится спуститься, постоянно застревает на верхних этажах. Топчусь на месте, не зная, куда спрятаться и нет-нет, да встречаюсь с качком взглядом.

– Что? Красивый? – наконец усмехается он. – Ну, смотри, смотри… Только незадача: сотрудницы для меня — табу, не существуют в природе как вид homo sapiens.

«Вот козел! Зачем мне нужна эта информация?» — злюсь про себя, но вслух говорю:

– Извините. Вы мне тоже не нужны.

И тут же растягиваю губы в вежливой улыбке, играя ямочками. Неожиданно качок вздрагивает. Его лицо мгновенно меняется, словно он скидывает маску шута, и становится растерянным и беззащитным.

Но я уже не обращаю внимания на хама. Это обычный сотрудник компании. Задрал нос, попав в жюри, вот и выеживается, а на самом деле — ноль без палочки.

Оборачиваюсь и чувствую себя немного странно. Мы ждём кабину одни. Остальные сотрудники толпятся у других лифтов, косятся на нас, но не присоединяются. Почему? Разве на работу не торопятся?

Звонок – двери лифта распахиваются, качок делает шаг вперёд, я следом, и чуть не падаю: этот паразит не даёт мне пройти. Выставил ногу, словно ему места мало. Я в одну сторону, в другую – не пускает.

– В чем дело? – возмущённо смотрю на него.

– Это лифт для высокого начальства. А вам, мисс Суета, туда.

Он опять дергает меня за запястье. Рукава блузки и жакета ползут вверх, я в ужасе отшатываюсь, и двери закрываются перед носом. Стою, хлопая ресницами и тут слышу за спиной хихиканье.

Такого позора я в жизни не испытывала. Ну, сволочь, ты у меня попляшешь! Ещё встретимся! Задираю подбородок и плетусь к толпе, вместе с которой протискиваюсь в лифт. Поворачиваюсь спиной к людям и прижимаюсь к дальней стенке, так смогу продержаться несколько этажей.

И тут новая мысль пронзает сознание. Только что произошло что-то странное. Впервые за пять лет я несколько минут находилась вблизи ядовитого мужчины, который сверлил меня взглядами и даже прикасался, но ни разу не испытала удушья. Об этом надо подумать в свободную минутку.

Но подумать не удаётся.

– Новенькая, наверное…

Слышу сдавленный шёпот, и напрягаюсь. О ком говорят пассажиры? Если обо мне, то зря стараются, я и без сплетен готова провалиться в лифтовую шахту от стыда.

– Конечно. Опытный сотрудник не попался бы в ловушку.

— Захери всех так опускает. Привычка мажора.

– Молчи лучше!

Захери?

Слово бьет по ушам и по нервам. Оно бросает меня в прошлое, дыхание перехватывает, я не могу сделать вдох, люди, лампы, кнопки лифта – все кружится перед глазами.

– Помогите, – сиплю едва слышно и обмякаю…

Прихожу в себя от бьющего в нос запаха нашатыря. Открываю глаза и сразу захлопываю: ядовитые пары раздражают слизистую. Но за долю секунду успеваю заметить, что лежу на полу в коридоре, а вокруг толпятся люди.

— Смотрите, приходит в себя.

— Девушка, вы как? Помочь встать? — перед носом появляется мужская рука.

— Лучше пострадавшую не трогать, — отталкивает ладонь Анна Павловна — «синий чулок». — Скорая уже едет.

— Не нужно скорую, — я медленно сажусь и радуюсь про себя, что надела брюки. — Обычный обморок. У меня клаустрофобия. Могу потерять сознание в тесном пространстве.

Вру по привычке, чтобы не выдавать истинную причину обморока.

— А я смотрю, почему вы в директорский лифт пошли! — удивляется кто-то в толпе.

— Подскажите, пожалуйста, — я отряхиваюсь, подбираю сумочку и встаю. — где находится офис маркетологов.

— Я провожу…

Выходит вперёд лохматый мужчина лет тридцати с хвостиком. На нем надет свитер с растянутой горловиной, джинсы надулись пузырями на коленях, и вообще, он производит впечатление человека неопрятного и неряшливого.

Заметив мой оценивающий взгляд, он смущенно поправляет на переносице очки.

— Спасибо, не надо, — излишне резко останавливаю его я. — Вы просто скажите, куда мне идти.

— Вячеслав Николаевич, я сама провожу Евгению, — отстраняет его Анна Павловна, — Прошу…

Она идёт вперёд, а я облегченно вздыхаю: говорила же подругам, что не так просто избавиться от внимания мужиков в большой компании, и была права. Первый день, а я уже с двумя столкнулась, ещё и в обморок грохнулась. Хороша работница! Ещё договор не подписала, а сплетни уже породила.

— Как я оказалась в коридоре? — догоняю Анну Павловну и иду рядом.

— Ребята вынесли из лифта. Ты им прямо на руки упала.

— А-а-а…

Больше мне сказать нечего.

— Да ты не тушуйся! У нас очень дружелюбный и понимающий коллектив. Скоро познакомишь со всеми, узнаёшь.